Наткнулась я тут совсем недавно на одно весьма интересное интервью с Лоран Илером и Николаем Цискаридзе.
Оно посвящено премьерному выступлению Николая в Гранд Опера, которое состоялось в канун 2002года. В канун 2002 года солист Большого театра Николай Цискаридзе выступил в Парижской опере в одной из лучших своих ролей - Солора в балете Минкуса «Баядерка». Политика Национального французского балета последние десятилетия тяготеет к парижскому монополизму, и руководство театра старалось «варягов» к себе не пускать. Редкие исключения лишь подтверждали правило. Таким исключением стало нынешнее приглашение Николая Цискаридзе. «Баядерка» хорошо известна и уже не несет для парижан ощущения новизны, и, тем не менее, билеты на спектакли с участием Николая Цискаридзе исчезли за один день. Постановка Рудольфа Нуреева довольно существенно отличается от московской классической версии. Практически это новая роль на привычную музыку. Звезда Французского балета Лоран Илэр, непосредственно работавший с Нуреевым, передал русскому танцовщику текст своей партии. Первый танцовщик Франции Лоран Илэр отвечает на вопросы нашего специального корреспондента в Париже. Корр.: Поделитесь вашими первыми впечатлениями о Николае Цискаридзе. Л.Илэр: Слышал о нём много, но прежде никогда не видел ни самого Николая, ни как он танцует. Я еще не знал, кто он, когда в театре Николай поздоровался со мной с удивительной открытостью. Ответил ему, шёл в гримерную и ломал голову - кого не могу вспомнить?.. Потом он рассказал, что видел много моих работ в записи. Кроме того, летом в Лондоне был на спектакле, когда мы танцевали с Сильви Гиллем «Жизель». Взаимопонимание возникло с первой репетиции. Он чутко воспринимал все, что я ему давал, а мне было интересно смотреть, как это преломляется в его танце. Как танцовщику мне всегда интересно появление новой, интересной личности, ведь это возможность познакомиться с другими стилем, манерой, отношением к сцене. Французская и русская школы при общей основе обладают массой различий и нюансов. Очень интересно их выявлять, наблюдая, как Николай берется за выполнение различных элементов. Я танцую уже двадцать лет, но подобная работа меня самого очень обогащает. Очень тронула меня та самоотдача, с которой работает танцовщик. Я почувствовал в нём перфекциониста, то есть артиста, который всегда, в каждое мгновение стремится быть совершенным. Есть танцовщики, у которых лучше получается на репетициях, хуже - в спектакле, или наоборот. Отношение Николая к сцене таково, что его отдача - не на сто, а на двести процентов, что меня восхищало каждое мгновение. Корр.: Были ли какие-то трудности или проблемы в этой работе? Л.Илэр: Ситуация была сложна тем, что в нуреевской версии «Баядерки» в мужской партии приходится исполнять гораздо больше разнообразных движений, чем в классической редакции. Нуреев сочинял её для себя, невероятно усложнив партию Солора. Николаю многое предстояло выучить заново. Я не один вел репетиции, были и другие педагоги. Цискаридзе всегда и со всеми был открыт, и качество работы его было потрясающим. Артист пытался не только разучить новые па, но и исполнить их ещё совершеннее. И за те две недели, что Николай здесь провел, он полностью адаптировался ко всем изменениям, которые ему следовало освоить. Со своей стороны, я, уважая его личность танцовщика, старался, чтобы в нашей работе мы оба шли навстречу друг другу. Да, он учил новую для себя хореографию, но для меня не менее важным было, чтобы Николай мог на сцене оставаться самим собой. Всегда интересно смотреть на какие-то различия в стиле, на другой подход. Для меня важно, чтобы его школа и его иная манера принесли свои плоды. Корр.: И все-таки какое главное качество Николая как танцовщика вы могли бы выделить особо? Л.Илэр: Что я в нем очень ценю и что вообще, может быть, свойственно русской ментальности -он полностью растворяется на сцене. Я уж не говорю про его высочайшие технические данные, не в этом сейчас дело. Он очень открыт и щедр. Я много работал с русскими педагогами и танцовщиками. У меня есть друзья русские, которые уже давно ассимилировались во Франции. Мне кажется, что русским присуща какая-то неистовость, радость жизни, которую им все время надо ощущать, И им постоянно необходимо ощущение бесконечной надежды... Николай Цискаридзе. Как случилось, что Вас пригласили в Парижскую Оперу? В 2000 году на юбилей Владимира Васильева в Большой театр приехали Юг Галь и Брижит Лефевр, возглавляющие, соответственно, парижский театр и его балетную труппу. На том вечере я сделал круг jete en tournant под музыку из Шестой симфонии Чайковского, после чего пошел разговор, что Ю.Галь хочет меня пригласить в Парижскую Оперу.Но переговоры растянулись на два года. Когда Ролан Пети ставил «Пиковую даму» в Большом театре, на одной из репетиций он сказал, что меня приглашают в Париж танцевать «Баядерку». Я ему ответил: «Вы шутите. Я Вам не верю». Почти пять недель Вы работали в Парижской Опере. Что здесь понравилась, а что разочаровало? Прежде всего, понравилось, что в этом театре умеют работать, работа воз ведена в степень и для работы созданы феноменальные условия. Думаю, что идеальнее их нет нигде. Здесь продумано все, что касается работы. Для русского артиста, привыкшего в некотором роде к безалаберности, сложно воспринимать французский менталитет, деловую точность и исполнительность. В труппе все обязаны танцевать одну и ту же редакцию, нельзя ничего менять. Хотя я был гостем, но мне тоже полностью пришлось выучить парижскую версию. Однако накануне спектакля мне сказали: «Мы просим тебя танцевать так, как ты хочешь. Нам интересно посмотреть, что ты привнесешь». Я старался привнести то, что мог (где-то добавил свои руки), но не отходил от поставленного текста. Это, согласитесь, непривычно для русской школы. Светлана Захарова сказала, что ей тоже разрешили некоторые вещи делать по-своему. Им было интересно на это посмотреть. Мне понравилось, что в труппе ежегодно проходит профессиональный конкурс. Благодаря ему все артисты постоянно совершенствуют свое мастерство и держат себя в хорошей форме. От прохождения этого конкурса зависит не только их статус, но и зарплата. У нас такого стимула нет, это большой пробел в России. Я видел, как серьезно готовится этот конкурс: дирекция предоставляет сцену и костюмы, педагоги и пианисты работают необычайно интенсивно и сколько нужно. В Парижской Опере я был окружен такими вниманием и заботой, что мне было очень приятно и никаких негативных ощущений, конечно, не было. Какое впечатление сложилось о классах? Потрясающее! Когда я спросил Светлану Захарову: «Как тебе понравилась Парижская Опера?», она тут же ответила: На нескольких классах мне посчастливилось стоять между Лораном Илэром и Манюэлем Легри, ярчайшими звездами труппы. Я смотрел на них и не мог оторваться. Мне безумно хотелось делать так, как они, с их грамотностью и музыкальностью. У меня появился стимул, и я работал одержимо. Классы ведут разные педагоги, всегда чередуясь, Я был почти у всех, это - Микаэль Денар, Гелен Тесмар, Ноэлла Понтуа, Сирил Атанасов. Характерно, что движения, скажем, battement tendu, здесь дают маленькими порциями, но в разных темпах и комбинациях. При этом ноги не забиваются. Мне очень нравится такой подход, потому что он приносит пользу. Каково сегодня качество труппы ,солистов и спектаклей Парижской Оперы? Во-первых, все артисты труппы технически очень оснащены. Любой артист кордебалета может сделать что угодно, хотя, возможно, это будет смотреться не так красиво, как у этуали. Но этот факт сам по себе уже очень ценен.Что касается солистов, то мне всегда интересны артисты, которые старше меня по возрасту. Свою карьеру я начинал с Надеждой Павловой, Людмилой Семенякой, Ниной Семизоровой, Аллой Михальченко. Я старался у них учиться всему. Здесь на меня колоссальное впечатление произвели два танцовщика - Лоран Илэр и Манюэль Легри. В их возрасте русские артисты уже уходят на пенсию. Но как точно и профессионально работают эти танцовщики, и в каком совершенстве сохраняют свое тело! А я знаю насколько это трудно. Среди артистов моего поколения меня очаровала Аньес Летестю. Это необычайно интересная балерина. С ее участием я видел «Блудного сына» Дж.Баланчина. Поистине блистательно и технически бесподобно она танцевала и Никию на первом в этом сезоне представлении «Баядерки». Среди спектаклей, которые мне удалось посмотреть, понравился «Послеполуденный отдых Фавна» В.Нижинского. Ян Бридар в роли Фавна поразил своим артистизмом. Балет М.Фокина «Петрушка» произвел странное впечатление. В Большом театре это был грандиозный спектакль с огромными декорациями. Русские критики ругали московскую постановку и говорили, что настоящая версия существует в Парижской Опере. Здесь «Петрушка» - очень камерный балет; в главной партии восхитил Лоран Илэр. Чем отличается парижская «Баядерка» от московской? Разница колоссальная во всем, от первого акта до последнего, от танцев кордебалета до сольных вариаций и дуэтов. Кордебалет изумительно ровно танцует в «Тенях». Две недели я был на репетициях этой картины и видел, как кордебалет добивается феноменальной ровности. Первое время мне, русскому артисту и зрителю, было сложно на это смотреть. Мы привыкли к тому, что «Тени» у нас идут на одном дыхании. Это кантилена, перетекающая из одной линии в другую, нет ни одной рваной позы, нет точки. Такого не может быть, потому что это - тень, скольжение духа. В версии Р.Нуреева очень много точек и дерганных движений, что у -А что было наиболее трудным в спектакле? Все мужские соло, потому что для русского танцовщика непривычны мелкие движения, которые очень любил ставить Р.Нуреев. В его версии мало больших прыжков. У нас только большие прыжки, нет мелочей. Наша «Баядерка» считается силовым спектаклем. Здесь на репетициях первое время не могли понять моих трудностей в мелочах. Приходилось говорить, что подобные вещи я не делал даже в школе, потому что у нас они считаются женскими движениями. С мелкой техникой пришлось здорово помучиться. Но мне очень повезло: моим репетитором был Лоран Илэр - первый исполнитель Солора в спектакле Р.Нуреева, на которого поставлен балет. Необычайно аккуратно, точно и досконально Лоран мне передавал всю партию. Если ему что-то не нравилось в моем танце, он деликатно давал советы. Как складывалось Ваше партнерство с парижской Баядеркой? Русская и французская школа дуэтного танца отличаются достаточно разительно. Моя партнерша Мари-Аньес Жилло настолько хорошо владеет техникой ,что во многих местах не нужно было даже Я репетировал здесь в течение месяца, но время прошло незаметно, потому что все было безумно интересно. Я вообще люблю учиться, а здесь учился всему. Когда ехал в Париж, то для себя поставил условие: я никогда не танцевал этот спектакль и надо все начинать с чистого листа, попытаться его заполнить. Не знаю, как у меня это вышло, но я очень старался. Может быть, я не заполнил весь лист, но хотя бы написал первую строчку. Беседовал Виктор ИГНАТОВ Какие же красивые костюмы. Это просто произведение искусства. У Николая есть одна отличительная черта. Он ко всем своим образам не в зависимости от спектакля, добавляет только им одним придуманные детали. В "Жизели" — это шикарный бархатный берет с антикварной брошью. В "Спящей" — это очень пикантная мушка на левой щеке. В "Пиковой" — это бакенбарды. В "Баядерке" — это символичная для Индии красная точечка (бинди) между двух бровей. Бинди — это в Индии признак замужества, как у европейцев кольцо. Делается бинди специальной красной глиной "кум—кум", она имеет свойство защищать владельца от негативного воздействия. И все эти прекрасные дополнения Николая к партии несут своеобразную отличительную черту от многих балетных танцовщиков. Этот шик — подвластен только ему. Вот, таким разным может быть Николай в партии Солора.
Но через несколько дней пришел факс с контрактом. А когда на «Пиковую даму» приехали Ю.Галь и Б. Лефевр, на следующий день после премьеры они подписали со мной контракт.
Мариинский театр с Дарьей Павленко
Солор/Николай в Мариинском театре.
«Здесь потрясающие классы». И это действительно так. Класс идет не час, как у нас, а полтора часа. Я никогда в России столько не занимаюсь. В Опера я работал в классе практически каждый день по
полтора часа и получал удовольствие, потому что было интересно. Я делал не которые движения впервые.
нас запрещается. Для меня это было непривычно, но через две недели я все воспринимал абсолютно спокойно.
В Большом театре с Галиной Степаненко.
Солор/ Николай в Большом театре.
ее держать, а только обозначать свое присутствие. Мне это было непривычно, потому что русская традиция несколько иная: поставить, повернуть, поднять, опустить, унести, принести. На первой репетиции мы с Мари-Аньес Жилло нашли хороший контакт, и вся дальнейшая работа шла продуктивно и всегда с юмором.
